НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ
Текст: Хели Лехтсаар-Карма
Главный руководитель первого и уникального центра паллиативной терапии Эстонии доктор Пилле Силласте мечтает о расширении коллектива и о том, чтобы паллиативная терапия стала в Эстонии системной, а не оставалась «вотчиной» энтузиастов, как было до сих пор.
Анестезиолог – врач по лечению боли доктор Пилле Силласте занимается паллиативной терапией почти два десятка лет. Центр паллиативной терапии, который был открыт в Региональной больнице два с половиной года назад, является одним из трудовых завоеваний доктора Силласте и ее команды, однако причин почивать на лаврах нет. В интервью доктор Силласте рассказывает о сути паллиативной терапии, а также об острой необходимости начать развивать ее системно на государственном уровне.
Паллиативная терапия ассоциируется, главным образом, с онкологическими больными, однако ее проходят и люди с хроническими болезнями. На основании чего делается заключение, что человек нуждается в паллиативной терапии?
Не существует такого теста, который позволял бы определить, что пациент нуждается в паллиативной терапии. Это видит лечащий врач или медсестра каждого конкретного пациента. В случае злокачественных опухолей паллиативная терапия должна начинаться с постановки диагноза, поскольку помимо лечения человеку необходимы психологическая и/или душевная поддержка и консультирование по части социальных проблем. Даже в том случае, если онкологический больной выздоравливает, поскольку всю оставшуюся жизнь его будет преследовать тревога о том, не вернется ли болезнь и сможет ли он и его близкие справиться с этим. Кстати, примерно у трети выздоровевших онкологических больных остается хроническая боль. Причина этого заключается в агрессивном лечении рака: это эффективное лечение, но оно оставляет в организме свои следы. Поэтому пациентам необходима паллиативная терапия. Нельзя забывать и о круге близких людей, которые тоже нуждаются в поддержке.
Больные, страдающие хроническими болезнями, на протяжении всей болезни нуждаются в возможности помимо лечения получать при необходимости также помощь междисциплинарной команды, проводящей паллиативную терапию.
Какое количество людей, нуждающихся в паллиативной терапии, может быть среди пациентов Региональной больницы?
Очень большое количество, однако к нам попадают немногие. Одна из причин этого – неосведомленность. Иногда я вижу, что на прием приходят люди, которые неделями ходили к врачу в нашем здании, но только сейчас слышат о том, что у нас есть кабинет паллиативной терапии, а также координатор, который помогает находить необходимого людям специалиста, например, патронажную медсестру, психолога, душепопечителя или социального работника.
В прошлом году мы провели опрос среди пациентов в поликлинике для онкологических больных. В частности, мы просили их ответить, оформлена ли у них нетрудоспособность или инвалидность и есть ли у них карта личного вспомогательного средства. Результат меня испугал, поскольку было очень много ответов в стиле «не знаю, может быть, врач знает». Это говорит о том, что люди не получают социальной помощи! Вероятно, это можно объяснить тем, что когда пациент тяжело болен и борьба идет не на жизнь, а на смерть, у него нет сил заниматься выяснением своих прав и возможностей.
Речь зашла о смерти. А лечение терминальных состояний, то есть лечение человека в его последние недели жизни, целесообразнее проводить дома или в больнице?
В Эстонии не проводились соответствующие исследования, но в других странах люди предпочитают умирать дома. То же показывает и мой собственный опыт. К сожалению, у нас нет такой системы поддержки, которая всегда позволяла бы людям до конца оставаться дома. Как правило, всё зависит от того, насколько семья эмоционально готова выполнить последнюю волю пациента. Задача нашего коллектива состоит в том, чтобы поговорить с семьей в том случае, если человек выразил желание умереть у себя дома. Если они согласны, то мы оказываем им поддержку через наших патронажных медсестер.
Мы можем оказывать помощь на дому онкологическим больным, находящимся в Таллинне и Харьюмаа. Но в Эстонии проблема патронажа заключается в том, что официально патронажную услугу оказывают по рабочим дням с 8 до 16 часов. Две наши медсестры, работающие на полставки, очень преданы своему делу и не считают за строгое правило соблюдение официально установленной нормы. Напротив, они ходят по домам по вечерам; в том числе и потому, что к этому времени семьи уже возвращаются с работы домой. Если надо, они приходят в субботу и воскресенье. Они делают это из энтузиазма, но, к сожалению, мы не можем им это как-то компенсировать. В случае необходимости мы увеличиваем нашу команду. Преимущество, которое имеют наши патронажные медсестры, состоит в том, что они получают поддержку и консультации от врачей нашего центра. При необходимости они могут приносить на дом кислородный концентратор. Наши медсестры имеют очень большой опыт в патронажной паллиативной терапии для онкологических больных. В случае необходимости вместе с патронажной медсестрой на дом приходит также наш душепопечитель.
Насколько велика команда Региональной больницы, занимающаяся паллиативной терапией?
Самый важный человек в нашей команде – это координатор Ольга Кошелева. Ей звонят не только пациенты Северо-эстонской региональной больницы, но и люди со всей Эстонии. Координатор передает информацию врачам, медсестрам или другим специалистам, которые затем занимаются пациентом. Мы составляем план лечения и находим патронажную медсестру или душепопечителя – в зависимости от того, чья помощь необходима в данный момент.
В нашей команде два с половиной врача: я и доктор Маре Колк занимаемся паллиативной терапией, работая на полную ставку, а доктор Сигне Салуметс – на полставки. Задача врачей состоит в том, чтобы облегчать физические страдания пациентов. Наша медсестра по лечению боли Полина Белышева дает людям советы как по телефону, так и на приеме, а также консультирует больных с хроническими болями со всего здания. Работа двух медсестер паллиативной терапии Карин Хярм и Катре Тамм проходит по большей части по телефону, они консультируют пациентов и их семьи. Также врачи приглашают медсестер паллиативной терапии на серьезные обсуждения в тех случаях, когда пациенту должно быть сообщено, что его болезнь больше не лечится. Помимо этого, они вместе с душепопечителями участвуют в онкологических консилиумах, на которых присутствуют и сами больные.
Две патронажные медсестры являются посредниками между нами и пациентами. Об их работе я уже рассказывала выше. Психологов у нас два с половиной. Они занимаются не только пациентами, но и персоналом нашей больницы, поскольку работать здесь эмоционально тяжело. Еще у нас есть шестеро социальных работников, а также четверо душепопечителей, работающих с частичной занятостью, которые тоже консультируют персонал больницы.
Такой команды достаточно?
Нет. Сейчас мы ищем врача, но это очень непросто. Я сама работала анестезиологом и врачом интенсивной терапии в Хийуской онкологической больнице, а в 2000 году начала заниматься паллиативной терапией и лечением боли, так сказать, в порядке хобби. Скажу честно, что кроме доктора Колка за 19 лет мне не удалось привлечь сюда больше ни одного врача.
Почему никто не захотел стать врачом паллиативной терапии?
Я думаю, причины просты. Во-первых, молодежь не хочет заниматься этой темой, ведь здесь нет вау-эффекта, экшена и чувства успеха: у нас нет больных, которые выздоравливают. Поэтому данная область подходит для второй половины карьеры, когда врач уже испытал, что такое экшен, попробовал спасать мир и жизни и пришел к пониманию того, что мы не в силах вылечивать всех больных, часто мы можем лишь облегчать их страдания. Это значит, что люди живут дольше, но у них много болезней. Возникает вопрос, а стоит ли продленная жизнь того, чтобы месяцами и годами лежать в хосписе и ждать смерти.
О чем вы мечтаете в своей работе?
Я хочу похвалить руководство больницы, поскольку оно действительно оказывает нам всестороннюю помощь и поддержку. Так что, в каком-то смысле я уже счастлива, что работаю в таком месте и что у меня понимающее начальство. В то же время, я мечтаю о том, чтобы мы нашли людей, которые захотели бы присоединиться к нашей команде.
С другой стороны, мы все должны помнить о том, что однажды мы умрем. Я не хотела бы умереть так, как сейчас умирают больные в Эстонии. Поэтому вместе с обществом паллиативной терапии Pallium мы обращаемся в Министерство социальных дел и Больничную кассу для того, чтобы в программе развития эстонской медицины появилось понятие «паллиативная терапия». Это очень важно, поскольку потребность в паллиативной терапии растет с каждым годом – ведь население стареет. Государство должно, наконец, понять это и оказать поддержку.
Во время одного из своих прежних выступлений вы сказали, что паллиативная терапия экономит деньги системы здравоохранения. Каким образом?
Содержание хосписа стоит намного дороже, чем обеспечение больному медицинского ухода и социального попечения на дому. При необходимости пациенту приносят домой еду, проводят уборку у него дома. О нем заботятся медсестра и сиделка.
Например, в Норвегии человек находится дома до тех пор, пока он не сможет самостоятельно передвигаться до кухни и туалета. Медсестра может приходить к пациенту домой до восьми раз в сутки – даже для того, чтобы напомнить, что пора принять лекарства. На это люди всегда отвечают, мол, Норвегия – богатая страна, конечно, там люди могут себе это позволить. Но мне кажется, что богатые люди умеют считать деньги лучше бедных. Потому что так называемая норвежская система в целом обходится дешевле, не говоря уже о том, что она человечна.
В связи с этим мне вспомнилась одна история, связанная с человечностью. Мне позвонила одна дама с далекого эстонского лесного хутора и сказала, что у ее мужа далеко зашедший рак и что он хочет умереть дома. Мы составили по телефону схему лечения, но исходя из полученной от этой дамы информации, у меня возникло подозрение, что у пациента переполнен мочевой пузырь. Как найти на лесном хуторе человека, который установил бы мочевой катетер? Семейного врача в том регионе не было, один-два раза в неделю приезжала медсестра из другого уезда. Но даме было известно, что в центре семейных врачей соседнего уезда есть хорошая медсестра, которая могла бы помочь. Я позвонила этой медсестре, она сказала, что могла бы установить катетер, но лесной хутор находится в 60 км от нее, и если она туда поедет, то в этот день за ее пациентами некому будет ухаживать. Разумеется, я не могла заставить ее поехать. Тогда я позвонила по номеру 112, описала проблему и попросила отправить туда скорую помощь, чтобы та установила катетер, хотя в обязанности скорой помощи это не входит. Они сразу поехали туда, но им не удалось установить катетер. Тогда они забрали пациента с собой и отвезли его в ближайшую больницу, где удалось установить катетер. После этого пациента доставили обратно домой.
Скорая помощь проявила очень гуманное отношение. В такие моменты я чувствую профессиональную удовлетворенность, потому что я смогла помочь человеку! В общем, в данном случае мне повезло, мне попались сопереживающие люди. А вообще в Эстонии должна быть такая система, которая помогала бы всем людям, нуждающимся в паллиативной терапии, независимо от того, где они живут.
Что такое паллиативная терапия?
• Цель паллиативной терапии заключается в улучшении качества жизни человека, страдающего неизлечимой или хронической болезнью. Это делается с помощью лечения, путем облегчения его физических страданий, а также через оказание психической и душевной поддержки как пациенту, так и его семье. Последний этап паллиативной терапии – это лечение терминальных состояний, то есть оказание поддержки человеку и облегчение его страданий на последних неделях жизни. Таким образом, паллиативная терапия помогает человеку до момента его смерти, и в идеале после нее лечащая команда оказывает поддержку его семье. Последнее в Эстонии не практикуется.
• В Региональной больнице функционирует единственный в Эстонии центр паллиативной терапии, где работает команда, состоящая из 17 человек: врачи, медсестры по лечению боли, медсестры паллиативной терапии, патронажные медсестры, социальные работники, психологи и душепопечители.
• Контактный номер телефона центра: 617 1777.
Данная статья была опубликована в журнале Региональной больницы (выпуск № 1, 2020 г.).